Гость программы "Особое мнение" (Эхо Москвы) писатель Михаил Веллер неоднократно высказывается в пользу необходимости легализации огнестрельного оружия для формирования гражданского общества.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Здравствуйте. Это программа <Особое мнение>. Я приветствую в этой студии писателя Михаила Веллера. Добрый вечер.
М. ВЕЛЛЕР - Вечер добрый.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Очень много вопросов пришло по поводу так называемых <черных ястребов>. Спрашивает пенсионер из Тбилиси: прокомментируйте, пожалуйста, заявление так называемых <черных ястребов> Кабардино-Балкарии, что будут мстить членам семей бандподполья. Это что, гражданская война в отдельно взятом субъекте федерации? И спрашивает служащий из Москвы: как вы относитесь к этой группе?
М. ВЕЛЛЕР - Вы знаете, был такой старинный советский анекдот, простите великодушно, что такое торт <Леонид>. Это как <Наполеон>. Только без масла, без муки, без сахара и без яиц. Так вот иногда возникает представление, что такое перед этим, чем отличается суверенная демократия от просто демократии. Суверенная это то же самое, только без возможности зарегистрировать новую партию, без чистых прозрачных выборов, без смены правительства и так далее. Так вот гражданское общество в России возникает такое впечатление, по мнению правительства, оно как у всех, только без оружия, без денег, без реального права голоса. Без возможности организовать свою партию, с запретом выходить на улицу и прочее. Что мы имеем в лице <черных ястребов>? То самое гражданское общество, которое, совершенно уверившись в том, что от государства большого толка им не будет, решает свои необходимые насущные жизненно важные гражданские вопросы сами. А именно: для того чтобы оборонять себя, свои семьи, свои дома от вооруженных бандитов, оно берет оружие с целью уничтожить вооруженных бандитов. Это и есть гражданское общество, другое дело, что между гражданским обществом и гражданской войной резкую грань провести нельзя. Иногда граждане воюют. Но до сих пор у нас гражданская война было так - с одной стороны граждане, таких отчасти одно время независимых северокавказских республик, а с другой стороны граждане на стоящие в рядах военно-полицейских формирований. То есть хоть это МВД, хоть СОБР, хоть ОМОН. Хоть это конечно, они все в форме, и они воюют не как просто граждане, а как организованные государственные отряды. Это тоже было что? Конечно гражданская война. Одни против других, а все свои. Потому что когда сделали из Грозного лунный пейзаж как Гамбург в 1944 году после налета американской авиации, что это было, контртеррористическая операция. Этак мы Великую Отечественную назовем антигитлеровской контртеррористической операцией. То есть в экстренных условиях работают только экстренные меры и меры должны быть такими, чтобы достигать цели. Если цели не удалось достигнуть до сих пор и даже наоборот, потому что терроризм или гражданская война или сопротивление или бандитизм, называйте как хотите, на Северном Кавказе ширится. И вот люди говорят: родное государство, мы с тобой за уничтожение бандитов. А им говорят: ах вы сволочи, только государство имеет право. Ну и конец этому государству будет.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Правильно ли я поняла, что в вашем понимании основные характеристики гражданского общества это способность самовооружиться и вершить самосуд?
М. ВЕЛЛЕР - Нет, не совсем так. Есть условия, которые называются в математике - необходимыми, но недостаточными. Гражданское общество это не ленинский субботник, когда с одобрения государства все в свое свободное время бесплатно делают что-то, что полезно заодно и государству. Гражданское общество это объединение людей по горизонтали без всякой власти над собой. Без всякого командования управления над собой. И вот эти люди, дружа и партнерствуя друг с другом, решают необходимые вопросы помимо государства, вместо государства, а если считают необходимым, то вопреки государству. А если приперло:
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - То есть, нарушая закон, они проявляют свою гражданскую позицию?
М. ВЕЛЛЕР - Нет, погодите. Дело в том, что все революции на свете были нарушением закона, как известно. Если они проигрывали, они назывались мятежом, как писал классик, и тогда ссылали, вешали, расстреливали. Если они выигрывали, то они писали свой закон. Так вот до тех пор, пока гражданское общество не будет иметь право устанавливать свою власть в своих интересах по своему усмотрению, под своим контролем, власть будет говорить: а где же гражданское общество и посылать ОМОН блокировать площади и бить дубинками по головам.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Подождите, вы меня окончательно запутали.
М. ВЕЛЛЕР - Да ну?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Есть функции государства защищать своих граждан. Вопрос другой, насколько государство справляется или не справляется. Есть законы у государства и граждане эти законы должны соблюдать. Верно?
М. ВЕЛЛЕР - Не совсем.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - И что у нас революция в Кабардино-Балкарии?
М. ВЕЛЛЕР - Да у нас на всем Северном Кавказе вялотекущая, не так уж вяло революция уже более 15 лет. Законы устанавливает кто? - правящая группировка. Правящая группировка кто в капиталистическом государстве? - господа капиталисты. Когда дума, которая состоит из миллионеров и мультимиллионеров, принимает законы, то уж наверное, она их принимает в интересах миллионеров и мультимиллионеров, а не в интересах тех, кто недовольны этими славными богатенькими состоятельными джентльменами. Большинство собирается и говорит: черт возьми, откуда взялись эти законы. А им говорят: а у вас есть санкция на проведение этого митинга? Так вот когда гражданскому обществу гарантировано, что оно и не должно получать санкции, а оно мирным образом без оружия выходит и говорит: правительство, пошло вон. А у нас говорят: э, нет, вот пока не будет так, как с Муамаром Каддафи, всем сидеть и молчать.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Еще разъясните мне, пожалуйста, свою позицию.
М. ВЕЛЛЕР - Пожалуйста.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Очень много непонятного.
М. ВЕЛЛЕР - По нашему закону гражданам запрещено как в ноябре 1917 года запретили, так запрет и работает, запрещено иметь, хранить, носить, применять в каких бы то ни было условиях и случаях короткоствольное нарезное огнестрельное оружие, а в общем все остальное кроме охотничьего соответствующим образом. Это означает, что когда по стране существуют многие сотни тысяч цинично, откровенно и нагло обманутых дольщиков, то в том случае, если бы у людей было оружие, ряд воров и наглых жуликов был бы пристрелен и остальные подумали: или смываться навсегда или как-то людям отдавать по-честному то, что обещано. И лучше было бы, и меньше было бы самоубийств, и ниже была бы преступность.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Да ну что вы. То есть любой человек, который посчитает, что его обидели, должен брать оружие, идти разбираться со своим обидчиком вне зависимости от законов:
М. ВЕЛЛЕР - А почему же вы говорите должен. Должен, не должен. Либералы полагают, что у человека должен быть выбор:
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Я пытаюсь понять вашу позицию. Я так понимаю, что вы симпатизируете <черным ястребам> и считаете, что:
М. ВЕЛЛЕР - Да, разумеется.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - : они правы.
М. ВЕЛЛЕР - Как все нормальные люди. Точно также я симпатизирую людям, которые стоят на стороне справедливости и при отсутствии иных вариантов эту справедливость устанавливают сами, за неимением других. И заметьте, вся голливудская идеология построена на герое, который своей рукой насаждает справедливость там, куда не достает закон. Вот это есть позитивное американское мировоззрение. А нас много десятилетий учили и продолжают учить сейчас, не лезь куда:
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - У них все-таки Конституция превыше всего, согласитесь.
М. ВЕЛЛЕР - Вы знаете, взаимодействие благородного мстителя с Конституцией это совершенно отдельная история, потому что, как правило, он вступает в конфликт с Конституцией, но так же как был королевский суд и канцелярский суд в течение веков, он же суд справедливости в Великобритании. Суд призван вершить законы. Закон призван быть записанным и формализованным олицетворением справедливости. В том случае, если справедливый закон и суд расходятся, то дело гражданина стоять на стороне справедливости, а не на стороне жуликов, которые за деньги ловко, умело, обучено манипулируют законом. Так вот по-простому, я за справедливость. А вы?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Вероятно у нас с вами разное понимание справедливости. Объясните мне еще вот что.
М. ВЕЛЛЕР - Отчего же? Я думаю, что понимание у всех одно.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Вы говорите о том, что законы написаны исключительно в интересах миллионеров и самими миллионерами.
М. ВЕЛЛЕР - Да перестаньте передергивать. Слово <исключительно> вы вставили сами. Если вам хочется обострить диалог, то оно конечно.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Не только миллионерами, но в том числе ими и в защиту этих самых миллионеров.
М. ВЕЛЛЕР - Преимущественно исключительно и в большинстве.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Тогда объясните мне, почему так популярен в России Владимир Путин, который тоже является воплощением защиты этих миллионеров.
М. ВЕЛЛЕР - Это вопрос к тем, кто занимается пиаром Владимира Путина, кто проводит социологические опросы, выясняя рейтинг Владимира Путина. Кто создает медиаимидж Владимира Путина. Это вопрос не ко мне. Я в этой области себя не выявляю.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - А вы верите в то, что действующая власть популярна среди россиян?
М. ВЕЛЛЕР - В это нельзя верить или не верить, это надо знать. Насколько известно мне, действующая власть не очень популярна в своем государстве. И с каждым днем популярна все менее. Поэтому государство каждую неделю буквально изобретает новые пиар-проекты, чтобы как-то раздробить и канализировать социальные недовольства, чтобы объединить социум в какую-то безвредную для себя для власти сторону. Чтобы, например, провести кампанию десталинизации. Это необыкновенно актуально, это решит, конечно, все проблемы современности, но пусть лучше они спорят, мы за Сталина, за или против, чем о том, что ни пора ли сменить как-то власть, правительство, строй, правящих лиц или вообще может быть у нас:
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Правильно, разделяй и властвуй.
М. ВЕЛЛЕР - : лучше про Сталина, пусть спорят про полицию, про изменение календаря. Про переход на новое время. То есть пусть спорят про социально нейтральные, социально безвредные вещи.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Давайте про судьбу диктаторов поговорим. Потому что очень много вопросов.
М. ВЕЛЛЕР - Это вы очень мягко и ловко от Путина перешли к судьбе диктаторов. Я весь в внимании.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Да, очень прозрачно все получилось. Каддафи, ситуация в Ливии, у ливийского лидера есть 72 часа чтобы прекратить кровопролитие, оставить свой пост.
М. ВЕЛЛЕР - Уже 69.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Совершенно верно. Оппозиция выдвигает такой ультиматум. Как сложится судьба Каддафи и насколько кроваво все закончится в Ливии?
М. ВЕЛЛЕР - Вы знаете, эти бедуины стойкие ребята. Это донес до европейцев еще Лоуренс Аравийский, еще до него. В сущности Муамар Каддафи внушает мировому общественному мнению, что ему достаточно верблюда, шатра и винтовки, хотя лучше автомат Калашникова. И вот он будет наводить справедливость. Все очень просто. Смогут - выгонят. Не смогут - не выгонят. Но в принципе давно бы его пора как-нибудь я бы сказал вежливо, нейтрализовать, потому что зла от этого человека всю дорогу было очень много. Когда он устраивал все эти африканские конгрессы, объявляя, что белые нам должны по жизни, пусть теперь платят веками, и так далее, ну что вы, время от времени лидеров надо менять. Вот хоть на носки, хоть на кирпичи, но обязательно надо менять, потому что иначе эти самодержцы всем устроят.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - А как их менять? По тому сценарию, как сейчас происходит в Ливии? Взял автомат Калашникова и за справедливость пошел.
М. ВЕЛЛЕР - Лучше конечно нет. Лучше просидел два раза по 4 года, и хоть гром грянь, хоть земля перевернись, но ты уходишь от власти, уступая ее следующему.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Так не всегда получается.
М. ВЕЛЛЕР - Да, так действительно получается не всегда. И вот если так не получается, то в той самой американской Конституции написано насчет священного права народа устанавливать власть для своего блага и по своему усмотрению. И тогда у нас сталкивается тот род гуманизма, который при советской власти называли абстрактным гуманизмом, а ныне он примерно единственный либеральный и демократический. Что менять, конечно, надо, но ни в коем случае не с оружием в руках. А с другой стороны он вас всех вырежет вместе с вашим либерализмом. И тогда, к сожалению, вопросы решаются примерно так же как у питекантропов: чья дубина тяжелее, тот свою власть и устанавливает. Вот повстанцы или Каддафи, кто окажется здоровее, вот и все достижения мировой демократии.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - То мы возвращаемся к теме самовооружения и борьбы за собственные права и свободы.
М. ВЕЛЛЕР - Нельзя ограничивать народ в выражениях своего мнения, когда он приведен в состояние ничтожества. Потому что когда, наконец, он выйдет из этого состояния, хуже будет.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Увеличение количества условных майоров Евсюковых не грозит нам в таком случае? Мало ли, пойдет просто перестреляет всех.
М. ВЕЛЛЕР - Насчет того, что затасканная несколько лет назад фраза Франклина о том, что демократия это договорное пространство вооруженных мужчин в обществе, где гражданам не запрещено защищать себя, майоры Евсюковы невозможны. Заметьте, этика людей, которые привыкли к полному отсутствию оружия и полному патронажу государства, и этика людей, которые привыкли к оружию и привыкли отвечать за себя сами, это два разных мира, это две разных ментальности. Когда человек знает, что любое его слово поганое может обернуться катастрофой и когда он знает, что каждый отвечает за себя сам, он делается гораздо сдержаннее, гораздо вежливее, гораздо осторожнее и предупредительнее.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - То есть люди живут в постоянном страхе кого-то задеть.
М. ВЕЛЛЕР - Ни в коем случае. Люди живут в представлениях о том, как должно вести себя. И они знают, что пока они находятся в зоне права, им ничто не грозит. А если кто-то посягнет, то его догонят и вздернут высоко и коротко. Предварительно разобравшись в деле.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Все-таки предварительно разобравшись в деле.
М. ВЕЛЛЕР - Вне всякого сомнения.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Мы начали с того, что мы идем выше закона, потому что в какие-то моменты он не действует.
М. ВЕЛЛЕР - Это кто же такие мы? - спросил Вилли Старк. Мы начали с того:
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Вы когда поддерживали, выражали поддержку <черным ястребам>, я спрашивала, как это стыкуется с тем, что они нарушают российские законы. Потому что это самосуд, это незаконно то, что они делают.
М. ВЕЛЛЕР - Совершенно верно.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Так значит мы начнем с того, что преступаем закон.
М. ВЕЛЛЕР - Мы начнем с того, что:
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - А закончим тем, что под законом будем ходить.
М. ВЕЛЛЕР - Одна секундочка. Что законы, которые честных граждан ставят вне правового поля и делают преступниками, несовершенны, ошибочны, нуждаются в переделке и сами по себе являются преступными. Или мы все дружно во главе с самыми лучшими либералами и демократами признаем, что сидеть Ходорковскому и Лебедеву до скончания веков, ибо они последние ворюги. Или мы говорим, что судебная система несовершенна, и давайте-ка ребята, смотреть, насколько у нас закон расходится со справедливостью. Потому что когда Рамзан Кадыров, который сейчас играет в футбол с бразильцами, сказал относительно одного осужденного, который рассказал, что сидит он неправедно, что судья его закатал явно не по делу, Кадыров сказал, что если бы такое случилось со мной, то когда я вышел, я бы убил судью. И вот что я вам скажу. В данном конкретном единичном случае я абсолютно согласен с Кадыровым. Потому что только таким путем и достигалось, наконец, то самое европейское право, кое сейчас еще кое-как работает, хотя с каждым днем все меньше. Потому что как только, я повторяю, закон начинает противоречить справедливости, закон надо менять. А справедливость мы с вами понимаем одинаково. Это вы бросьте. Потому что справедливость это такое устройство общества, которое идет на максимальную пользу максимально возможному большинству честного населения.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Подождите. То же самое дело Ходорковского показывает, судя по бесконечным спорам, что есть, по крайней мере, два понимания справедливости. Потому что одни считают, что он сидит справедливо, а другие считают, что он сидит несправедливо. Как бы они друг друга ни перебили.
М. ВЕЛЛЕР - Нет, это не понимание справедливости. Это понимание того, сидеть или не сидеть Ходорковскому. Это разные вещи.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - То есть тут справедливость ни при чем.
М. ВЕЛЛЕР - Тут у нас идет вопрос о судьбе конкретного человека в конкретном государстве. Справедливое же есть понятие совокупность взглядов и мироотношения. А не применение справедливости к делу Ходорковскому. Потому что применение дубины, чтобы ударить по голове это не то, что сама дубина. Вы понимаете мою мысль.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Да, безусловно, тут есть некие инструменты или люди, которые этими инструментами пользуются. Тут сто миллионов всевозможных вопросов.
М. ВЕЛЛЕР - Миллион терзаний.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Да. Как всегда в программе <Особое мнение>. Мы тут немножко затронули популярность Владимира Путина, рейтинги, пиар-кампании. Тут интересная история разразилась вокруг этого концерта, который устроил благотворительный фонд <Федерация>, в котором участвовал Владимир Путин. А деньги куда-то вроде сначала пропали, потом нашлись, но неприятный осадок остался.
М. ВЕЛЛЕР - Во-первых, по-моему, это просто хамство требовать каких-то денег за концерт с участием премьера. Я не понимаю. Разве можно смешивать искусство и деньги. Во-вторых, это просто замечательно ибо это очень показывает именно какова справедливость по русско-государственному. Пели, пели, деньги, деньги, а какое ваше дело. Как в старом фильме великолепные деньги, деньги давай, не ваше дело. И то, что уже три месяца эти деньги не поступили на обещанные счета, означает, что нужный банк три месяца эти деньги крутил. Если мы будем считать скромненько официально по кредитам из, допустим, всего 20% годовых, то три месяца четверть года, 5% от этой суммы этот банчок минимально 5% уже заработал. Таким образом, председатели совета директоров и президенты этого банчка по справедливости под следствие и под суд за кражу этих денег и желательно с конфискацией имущества. И до тех пор пока вооруженные матросы у них под окнами стоять ни будут, никто их, конечно же, под суд не отдаст, потому что таков закон.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Или вооруженные родители детей, которые ждут помощи или вооруженные врачи, которые работают в больнице, до которых не дошли деньги.
М. ВЕЛЛЕР - Вы уже начали понимать.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Я да, кажется уловила вашу логику. Или знаете, еще вариант, или вооруженный Владимир Путин, потому что его именем воспользовались и довольно грубо подставили.
М. ВЕЛЛЕР - Уважаемая госпожа Фельгенгауэр, в течение 8 лет Владимир Владимирович Путин был главнокомандующим вооруженными силами России. Да и сейчас не так чтобы вовсе человек без чина и звания, и Медведев не чужой в этой компании, который главком и полагать, что командир дивизии безоружен, потому что пистолет дома, а танки не считаются, это несерьезно. Ибо вооруженное государство и вооруженный народ это вещи разные. Государство всегда вооружено, ибо без институтов милиции и полиции, тайной полиции и армии государство не существует. А полностью разоруженный народ перед лицом государства беззащитен. И права ему можно написать любые. Примерно так.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Подождите. Но у меня складывается впечатление, что у нас с институтами полиции, армии все не слава богу и примерно в одинаковых позициях находится гражданское общество и государство.
М. ВЕЛЛЕР - Это в одном чудесном старом английском фильме все время был такой оборот: вам кажется, что там не все в порядке? - пусть вам не кажется, так оно и есть. Меня восхищает фигура Нургалиева, который является таким, по-моему, ради бога, пусть он меня простит, это литературные реминисценции, что с меня взять, я жалкий бумагомарака, он напоминает зиц-председателя Фунта. Он существует для ношения многозвездных погон и давания пресс-конференций. Потому что такое ощущение, что ко всему происходящему к МВД, ни к каким майорам Евсюковым Нургалиев не имеет никакого отношения. Он святой чистый человек.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - И при Александре Втором освободителе он тоже сидел.
М. ВЕЛЛЕР - Вы знаете, что я вам скажу. По части десталинизации, когда людей не справившихся, через три месяца расстреливали, это было жестоко, бессердечно и незаконно. Но эффективно и иногда справедливо.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Иногда справедливо.
М. ВЕЛЛЕР - Конечно, только иногда.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Это к вопросу о том, насколько эффективно разочек кого-нибудь подстрелить, чтобы другим было неповадно.
М. ВЕЛЛЕР - Есть такая вещь - пугало. Как на поле поставишь, так птицы начинают меньше садиться. Это знали всегда все командующие войсками. Когда в городе начинается мародерство и грабеж, вздергиваются три первых попавшихся и прекращается. Правда, либералы говорят, что:
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Это невысока цена человеческой жизни в этой истории совершенно.
М. ВЕЛЛЕР - Вы знаете, какой ценой делается история. У Магеллана ушло пять кораблей, а назад вернулись 17 человек. Остальные померли по дороге. На кой черт было обходить вокруг света.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Их же не вздергивали все-таки.
М. ВЕЛЛЕР - Вы знаете, кое-кто из них был казнен по дороге на восточном берегу Южной Америки. Было дело, подавление мятежа.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Без мятежей никуда.
М. ВЕЛЛЕР - Да, так устроен человек.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - А вот на прошлой неделе все говорили о Михаиле Горбачеве был юбилей, и говорили о том, как он смог бескровно провести страну через очень сложный исторический этап. Там вроде как во время правления Горбачева особо без мятежей.
М. ВЕЛЛЕР - Ну что вы, ну господь с вами. Я сейчас не помню фамилии этого армянского профессора историка, который перед телекамерой говорил о Нагорном Карабахе Горбачеву, что отсюда начнется большая кровь, большие волнения, надо что-то делать. А Михаил Сергеевич говорил: ничего, ничего вы нас не пугайте. Это сумгаитская резня не кровь? Ошская резня не кровь? Господь с вами. Пошла большая кровь.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Это на счету Горбачева?
М. ВЕЛЛЕР - Что значит на счету? Это было в его правление. Он был генсеком, а потом президентом СССР. Можно считать, что отвечает лидер за происходящее, можно считать, что не отвечает, но это все было при нем. Как я понимаю, Михаил Сергеевич хороший, порядочный добрый человек, насколько это вообще было возможно в партийной верхушке, который не миллиардер, не жулик, не ворюга, не устраивал кумовства, то есть сегодня это просто человек в высшей степени моральный на фоне происходящего. Но рулить таким государством как СССР в таком положении прежде всего нужна очень твердая рука. И очень ясная холодная голова. Потому что в результате памяти Черномырдина: хотели как лучше, вышло как всегда. Увы и ах, судить-то приходится по результатам.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Нам сейчас тоже не помешал бы такой руководитель страны. С твердой рукой, холодным умом. Или у нас есть такой?
М. ВЕЛЛЕР - Вы знаете, Москва полна слухов, откуда они просачиваются, я не знаю, каким образом народ все знает, что якобы лично товарищ Сурков, господин Сурков лично господину Горбачеву сказал: Михаил Сергеевич, вы же понимаете, что вашу партию мы все равно не зарегистрируем. Вот этот слух, которым полон Интернет, никто не опровергал. Так что такой человек кому помешал бы, кому не помешал, тут как смотреть.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Очень много вопросов по поводу письма 55. Было обнародовано письмо, в котором обвиняются сторонники Михаила Ходорковского в манипулировании общественным мнением, беспрецедентным давлением на правосудие. 55 деятелей культуры, спора выступили с обращением в защиту российской судебной системы, которая, по мнению подписавших документ, подвергается дискредитации после приговора Ходорковскому и Лебедеву. Вот такое коллективное творение за подписью многих известных людей, среди которых, например, Анатолий Кучерена, Владислав Третьяк, братья Запашные.
М. ВЕЛЛЕР - Такие обращения всегда, разумеется, дурно пахнут. Третьяк хоккеист, блистательный вратарь, отставной офицер советской армии, работал в ЦСКА, нет к нему никаких претензий. У Кучерены работа такая. Ну он юрист, он адвокат, он член Общественной палаты, ему скажут, надо подписать, он подпишет. Что вы с ума сошли, он государственный человек. Запашные имеют дело с хищниками. Когда каждый день входишь в клетку, то состояние мозгов как работать с хищниками в клетке. От таких людей нельзя требовать государственной мудрости. Слава богу, насколько мне известно, ни одна действительно хоть сколько-то значимая фигура культуры и искусства это письмо не подписала, не считая, разумеется, Тины Канделаки, ну это девушка просто большого ума, она такая одна.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Думаете не надо обращать внимания на такие коллективные письма, которые появляются если в деле Ходорковского, то с периодичностью раз в пять лет примерно.
М. ВЕЛЛЕР - В общем, такие кучки нужно убирать метелкой и совком. Отвернув нос свой в сторону. Очень мелкий, дежурный, традиционный и конечно некрасивый эпизод.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - 8 марта - женский день. Женщина - президент в России. Как вам такая идея?
М. ВЕЛЛЕР - Послушайте, неважно, какого пола, хоть трансвестит. Дело же в личных качествах. Елизавета Тюдор не потому была великая, что женщина, Екатерина Вторая не потому великая, что женщина. А вот как-то великие мудрые и сильные были правительницы. Если мы поставим Валентину Матвиенко или Любовь Слиску начальником страны, ну и что будет, лучше что ли? Да нет вроде ни у кого такого убеждения. Дело ведь не в том, что внизу, а то, что вверху в голове.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Спасибо большое. Михаил Веллер в программе <Особое мнение>. Если вы что-то не успели увидеть, услышать или хотите насладиться этим эфиром еще раз, добро пожаловать к нам на сайт <Эхо Москвы>. Всех вас там ждем.
М. ВЕЛЛЕР - Всем женщинам хорошей жизни.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Спасибо большое. Всем счастливо.
vooruzhen.ru
Выступление Михаила Веллера о пользе легализации
